Мир Гаора - Страница 12

К оглавлению

Поводов для кассации не усматривается, решение приводится в исполнение…

— Яржанг Юрденал, имущество бастарда является вашей собственностью. Ваше решение.

— Продавайте.

— Да, всё продать, всё!

"И большой тебе прибыток от моего шматья, Братец? Награды тоже продадут?"

И словно услышав его непроизнесённое, монотонный голос полковника продолжил:

— Награды и знаки различия продаже не подлежат и передаются для утилизации. Приступайте.

Сержант юстиции подходит к столу и ловко — явно ему не впервые — снимает награды, срезает нашивки и сбрасывает их в коричневый бумажный пакет.

— Есть ли желающие приобрести что-либо из вещей сейчас?

— Да, — твёрдый голос Арпана. — Желаю приобрести эти папки и их содержимое. Сколько?

— Нет, — столь же твёрдый голос генерала. — Это к утилизации.

— Приоритет решения за Яржангом Юрденалом. К исполнению.

Папки отправляются в пакет к нашивкам и наградам.

— Больше желающих нет? Приступаем к оформлению.

В комнату вошли трое в форме Ведомства Учёта Несамостоятельного Контингента — Рабского ведомства. Быстро и ловко усадили Гаора на принесённый с собой табурет и один, рядовой, встал за его спиной. Разворачивается специальный переносной столик, раскладываются инструменты, пузырьки, разматывается провод, и с мягким чмоканьем входит в розетку вилка. Лейтенант надевает резиновые перчатки. Рядовой хватает Гаора за волосы надо лбом и за них запрокидывает ему голову, придерживая другой рукой за плечо.

— И что тут у нас? — весело спрашивает лейтенант.

— Звезда на пять лучей, — скучно отвечает полковник.

Лейтенант перебирает инструменты.

— Впервые понадобилось, — объясняет он заминку, — при мне ни разу не пользовались. Ага, вот она. Чистенькая, похоже, ни разу в деле не была, вот и обновим.

Он подсоединяет к нужному стержню провод. Смачивает ватку и протирает ею покрытый каплями пота лоб приговорённого. Запахло спиртом.

"Не закричать, только не закричать… Это не больно, не больнее осколочного, и пулевого, и каменного мешка в завале…"

Странно, вроде Гаор окружён со всех сторон, но всем отлично видно, как на его лоб над бровями другой ваткой наносится синее пятно и к нему приближается соединённый с проводом стержень с рельефной пятилучевой звездой на торце.

Гаор не закрыл, не отвёл глаз. Он выдержит, должен выдержать, отступить — погибнуть, надо выжить, кто выжил, тот победил…

Лейтенант плотно прижал, почти воткнул стержень в синее пятно и щёлкнул выключателем. Раздалось тонкое жужжание как от электробритвы.

Гаор молчал, только от прокушенной нижней губы поползли по подбородку, застревая в щетине, две красные струйки.

Лейтенант выключил татуировочный штамп, стер спиртом остатки краски и полюбовался результатом. На покрасневшей коже чётко выделялись пять расходящихся из точки лучей. Гарвингжайгл вдруг шумно со сладострастным всхлипом сглотнул. На мгновение скосил на него глаза жующий свою сигарету Малыш, да еле заметно поморщился стоявший у двери сержант юстиции.

Лейтенант уступил своё место напарнику. Рядовой, по-прежнему удерживая голову Гаора за волосы, другой рукой сдёрнул с его плеч рубашку, практически оголив до пояса, и снова взял за плечо. Второй лейтенант взял со стола тёмную, шириной в полтора пальца полосу, помял её, проверяя упругость.

— Триста двадцать один дробь ноль ноль семнадцать шестьдесят три.

— Принято, — отозвался полковник, делая пометку в бумагах.

Полоса окружает основание шеи, концы накладываются друг на друга, вставляется шпилька, и специальные щипцы намертво скрепляют её. Ошейник надет.

Лейтенант повертел его, проверяя, как скользит по коже — достаточно плотно, чтобы не снять, и свободно, чтобы не мешал дышать и есть, — и кивнул рядовому. Тот отпустил голову и плечо новообращённого раба, поправил на нём рубашку, поднял и поставил, прислонив к стене. Потом они так же быстро и ловко собрали всё и ушли.

В комнате очень тихо. Вздымалась и опадала грудь Гаора, но его дыхания не было слышно. Так же неподвижно и молча сидели остальные, и стоял у двери сержант.

— Оформление закончено, — сказал полковник.

Но молчание продолжалось, никто не шевельнулся.

— Вот! — вдруг визгливо крикнул Гарвингжайгл.

Все вздрогнули и повернулись к нему.

— Вот, теперь ты на своём месте, грязный ублюдок! Полукровка вонючая!

Сидевший рядом генерал, чуть заметно покосился на него, и он замолчал, как подавился. Сержант юстиции посторонился и открыл дверь, кивком показал Гаору, что тот должен идти. Гаор, единственный, словно и не заметивший вопля Гарвингжайгла, оттолкнулся от стены скованными руками и шагнул к двери. Звонко щёлкнули каблуки: трое ветеранов вскочили и вытянулись в струнку, вскинув ладони к козырькам в прощальном салюте. Но Гаор был уже у двери и шагнул в неё, не обернувшись.

Полковник закрыл папку, и этот тихий щелчок окончательно разрушил тишину. Быстро собирал свои бумаги Стиг Файрон, Арпан обнял тихо плачущую Моорну за плечи и мягко поставил её на ноги. Зазвенев наградами, встал Яржанг Юрденал, и тут Гарвингжайгла прорвало.

— Подумаешь, ветеран! — вдруг заорал он. — Сиделец из Чёрного Ущелья, отсиделся в пещере, хорёк норный! Вонючка армейская!

Раздалось громкое сопение, и Малыш, до этого оцепенело глядевший на закрывшуюся за Гаором дверь, развернулся и медленно пошёл на Гарвингжайгла. Вьюн и Сало с двух сторон повисли на нём гирями, что-то быстро шепча, но это явно не остановило бы его. Гарвингжайгл замолчал и попятился. У Арпана заблестели глаза, он отпустил Моорну и стал заходить сбоку, отрезая Гарвинжайгла от сержанта.