Мир Гаора - Страница 175

К оглавлению

175

— Я тож так однажды залетел, — кивнул Клювач, — послали пол мыть в надзирательскую, ну и…

Посыпались воспоминания: кто каких сволочей встречал и ни за что огребал.

— Вот, браты, есть такие, им по хрену всё, по делу, не по делу, лишь бы побольнее тебя…

— Ага, вот я на заводе работал, так был один, насмерть мог умучить, его аж другие надзиратели боялись.

— А вот эту сволочугу возьми…

Сказавшего толкнули, показав глазами на Гаора, дескать, не заводи парня.

— И зачем таким это?

— Они от этого удовольствие получают, и называется это садизмом, — сказал Ворон.

— А как ни назови, — отмахнулся Гаор, — но вот в охране на "губе" и в спецуре других нет.

— А разве бывает такое? — удивился Векша, — ну, чтоб от этого и удовольствие?

Над его удивлением невесело посмеялись.

— Чегой-то, мужики, не об том речь завели, — решительно сказал Старший.

С ним согласились и, тщательно загасив и выкинув окурки, потянулись в спальню укладываться на ночь. Завтра-то работать всем.

Вытягиваясь под одеялом, Гаор вдруг подумал, что, говоря о надзирательской злобе и наказаниях, ни разу не упомянули насилия. И вообще об этом речи не было за два года ни разу. А ведь не могло не быть. И про девчонок… "Охрана завсегда с девками балуется", — и всё. Да и… ведь, чёрт, как ему говорили, ну не ему лично, а просто Кервин привёл его тогда в интересную компанию, как их, да, филологов, много говорили о языке, что в языке опыт народа, что как называется, так оно и есть, и если мы говорим, что мужчина берёт женщину, то насилие — чисто социальная условность… Так ведь действительно, получается, что девчонке насилие не в укор, а… парню? Так что, с Тукманом не случайность? Вернее, дело не в самом Тукмане, а… в чём? Нет, это надо продумать…

…От Тукмана он старался держаться подальше. Да, он понимает, дурак, как здесь говорят обиженный, а по-научному, он всё-таки вспомнил термин, дебил, но тем более. Зачем Сторрам держит такого, действительно, придурка, почему остальные явно оберегают Тукмана, он об этом не думал. Неприязненное отношение к Тукману у него оставалось с того случая, хоть он отлично понимал, что вины Тукмана в том, случившемся с ним, нет, а виновника — Зуду — он простил, но… ну не по душе ему Тукман, и всё тут. И поневоле, увидев Тукмана, начинал следить за ним. Чтобы не подпустить к себе, вовремя отойти. А в тот раз, весной, как раз всё зазеленело, так что, наверное, май был, он возился с большим шистиосным трейлером и почему-то не в гараже, а на дворе, как раз на границе гаражного и рабочего двора. Стоял на высоко поднятом бампере и, выныривая за чем-нибудь из-под откинутого капота, видел оба двора, беготню грузчиков, прохаживающихся надзирателей, выезжающие и въезжающие машины, проходящих продавцов и администраторов. Махотка стоял снизу, подавая ему требуемое, и за чем-то он послал его в гараж и, ожидая, бездумно глазел по сторонам. И увидел. Как один из надзирателей, он и раньше отметил про себя его характерную мерзкую рожу с поганой улыбкой, подозвал Тукмана и отвёл в одну из дверей, а потом, Махотка успел принести требуемое, и он зачем-то поднял голову, а, сбросить Махотке вниз ненужный ключ и попросить другой, увидел, как вышел, размазывая одной рукой слёзы, а другой застёгивая комбез, Тукман, а следом самодовольно ухмыляющаяся сволочь с явно тоже только что застёгнутыми штанами, всё понял, и едва не упал со своего невольного наблюдательного пункта. Да, не любит он Тукмана, но такого он парню не желал и не желает, ведь сволочуга эта поломала жизнь мальцу, лучше бы забила, ведь теперь… чёрт, что же делать, Тукману теперь не поможешь, никак, будь парень нормальным, сказал бы, чтоб молчал о случившемся вмёртвую, а у придурка не держится ни хрена, а если ещё кто увидел, то всё… спать теперь Тукману в уборной возле унитазов и есть что ему туда швырнут, вот дьявольщина, и выбрал же, гадина, самого безответного, сам-то дурак небось и не понял, что с ним сделали… Досадливо прикусив губу, жалея несчастного парня и зная, что ничем ему не поможет, своя-то жизнь дороже, он отвёл глаза от бредущего по пандусу к складам Тукмана и уткнулся в мотор.

— Рыжий, — вдруг окликнули его.

Окликнули негромко и явно свои. Он повернулся на зов и увидел Тарпана и ещё двоих из дворовых грузчиков. Стоя за соседним, только что разгрузившимся трейлером, они внимательно смотрели на него.

— Чего? — так же негромко отозвался он.

— Подь на час.

Оглядевшись и убедившись, что надзирателей поблизости нет, он спрыгнул вниз и побежал к ним, бросив на бегу Махотке.

— Шумни, если что.

— Ага, — выдохнул ему вслед Махотка.

— Чего такое? — подбежал он к Тарпану.

— Дело есть, — с мрачным спокойствием ответили ему.

И — он даже ахнуть не успел, как оказался плотно прижатым к трейлеру. Его явно собирались бить, но хотелось бы для начала выяснить, за что.

— Что за дело? — сдерживая себя, спросил он.

— Видел? — спросил Тарпан.

— Что именно?

— Не придуривайся. Тукмана.

— Ну?

— Не виляй, видел?

Он стиснул на мгновение зубы и ответил правду, врать было не с руки.

— Видел.

— Так запомни, — очень спокойно сказал Тарпан, — мы эту сволочь давно знаем, Тукмана он зазывает и бьёт, просто бьёт. И ничего другого там нет.

— А попробуешь по-другому вякнуть, — сказал второй, — так утром не проснёшься.

— Запомни, Рыжий, — кивнул третий, — нам суд не нужен, мы по-тихому тебя уделаем.

И одновременно сделав шаг назад, они разжали кольцо и ушли. Он с мгновение, не больше, ошалело смотрел им вслед и побежал обратно…

175