Мир Гаора - Страница 399

399

— Срок выйдет, в "печку" положат и не посмотрят, как ты работал, с "пойлом" или в своё удовольствие.

Гаор медленно, маленькими глотками, с трудом проталкивая в горло густую жижу, пил хлебную кашу.

— Твёрдого тебе нельзя, — объяснил ему Младший, сидя рядом и с аппетитом хлебая что-то из миски. — Понимаешь, пока у тебя задница в такой работе, твёрдого не дают. Вот заживёт когда, будешь легко впускать, тогда да. А пока нельзя.

Гаор молча и равнодушно слушал, заставляя себя глотать противно-безвкусную жижу. Тяжёлый запах "пойла", свежей крови и собственной спермы, казалось, стоял вокруг него облаком, забивая всё остальные.

— Поел? Давай сюда и ложись.

Младший забрал у него опустевшую кружку и встал, ушёл куда-то. Болезненная яркость и чёткость предметов и красок уже прошла, глаза опять слезились, всё было туманным и смутным, как через залитое дождём ветровое стекло. "Слепну, что ли?" — с мрачным равнодушием подумал Гаор.

— Давай ложись, — остановился кто-то перед ним, — и не брыкайся, прикуём.

Сопротивляться он не мог, но остался сидеть, будто не услышав. Его толчком повалили на нары, повернули на живот и прижали.

— Упрямый ты, Лохмач, — сказал, наваливаясь на него, дневаливший и потому полный сил Девятый. — Ну, чего ты, как свежачок, опять напрягся? На хрена тебе боль лишняя?

— Он целку сегодня ломал, — сказал, устраиваясь рядом, Двадцатый. — Поверни, я подщекочу ему, чтоб прочувствовал. Весь в крови был.

— Такая мясистая попалась? — весело удивился Девятый, размашисто двигаясь в нём и заставляя его хрипеть на толчках. — Лохмач, ну, и как оно с нетронутой? Сладко? Эй, руки ему вытяните, мешают. Ага, Лохмач, ты грудью прижмись, а задницу оттопырь, легче будет.

Гаор из последних сил напрягал мышцы, последними остатками сознания удерживаясь от…

— Эй, Лохмач, сомлел, что ли?

— Нет, тогда бы расслабился.

— Он Младшего ждёт, чтоб поцеловал.

— А так-то на девку и посмотреть не на что было. Фитюлька.

— А кровищи на Лохмаче было, как скажи он здорового кабана трахнул.

— А ты откуда знаешь, что фитюлька?

— А мы в соседнем кабинете работали. Ну, и решили клиенту показать. И мы заодно посмотрели.

— Нет, Лохмач, конечно, страшен стал.

— Ага, наш так и сказал. Что впечатляет.

— Нашего клиента даже трахать не пришлось. На Лохмача как посмотрел, так сразу из него и посыпалось.

— Ну как, Лохмач, — промурлыкал, прижимаясь губами к его уху Резаный. — Как тебе лягушечка? Гладенькая да целенькая, а ты её на прутик и порвал.

— Ты чего?

— А они по посёлкам лягушками знаешь кого называют? То-то, — засмеялся Резаный. — Давай ротик, Лохмач, раз говорить не хочешь, про лягушечек цельных нам не рассказываешь, так поработай ротиком. Давай-давай.

— Смотри, задохнётся.

— Ни хрена ему, волосатой заднице, не будет. Або, они живучие.

А он никак не мог потерять сознания…

Венн не поехал домой, оставшись ночевать на работе. Благо Дом-на-Холме предоставлял своим сотрудникам полный спектр услуг.

Судьба Рыжего, конечно, важна, дальнейшая судьба Фрегора — ещё интереснее. Потому что, если Фрегора решат убрать, то это заденет многих и многих, и здесь надо предельно осторожно и внимательно проследить, кто, по какой причине, с каким официальным текстом и куда уберёт Фрегора. Самое опасное у падающей звезды — её хвост. Попал в него и полетишь вместе с ней. И собственная работа не должна стоять. Когда речь идёт о жизни нации, то жизнь её отдельных представителей… и так далее…

Суматошные, наполненные массой дел, встреч и разговоров дни. Отец недаром шутил, что лучшая диета — запарка на работе. Хотя грузность никогда не была свойственна Армонтинам. Как большинству старых родов. Но сухость и поджарость предков давно стала хрупкостью и изнеженностью, чуткость — неврастеничностью… Чёрт, маховик вырождения набрал такие обороты, что… Пятый не зря сказал об избавлении от балласта. Так что… кто не спрятался, сам и виноват. Кто не выживет в передряге "кардинального изменения социально-экономической системы" — хорошее определение, молодцы в академическом отделе, так обзовут, что ни буквой, ни духом не соврут, а получится в самый раз, так вот, кто не выживет, то… то сам виноват. Дуггуры всегда, стремясь к дальним рубежам, бросали балласт, ослабевших, больных, раненых и так далее.

Венн лежал, закинув руки за голову и разглядывая потолок. Рядом как-то очень уютно, успокаивающе и в то же время достаточно эротично посапывала девица из отдела внутренней обслуги. Дом-на-Холме заботился о своих сотрудниках и всегда готов выполнить любые их желания, если они не во вред самому Дому. Почему Пятый решил, что Фрегор стал… не нужен или опасен? Вот что важно. От ответа на этот вопрос зависит, как и куда будут убирать Фрегора, а, следовательно, кого из окружения Фрегора и как это заденет. Венн сладко потянулся и закрыл глаза. Надо выспаться.

То ли Гаор и в самом деле стал привыкать, то ли из-за "пойла", но ему удалось "вырубиться" и проваляться до подъёма на нарах, уже не ощущая, кто и что с ним делает.

Вместе со всеми он встал по крику надзирателя к стене на поверку. Болело всё тело, но боль за эти дни стала привычной, она ощущалась, но уже не туманила голову, доводя до беспамятства. Мучила сухость во рту и тяжёлая, как с перепоя, голова. После поверки он подошёл к раковине и стал пить из пригоршней, благо руки у него были скованы спереди, а снимать с него наручники явно не собирались, так что надо приспосабливаться.

399