Мир Гаора - Страница 282

282

— Знаю, — кивнул Гаор, — объяснили мне.

— Рыжий, а меня научишь? — оторвалась от тетради Малуша.

— Научу, — кивнул Гаор.

— Что не продавал ты их, это правильно, — сказала Большуха, — купленное силы не имеет, так, покрасоваться там или ещё на что выменять, а дарёное — оно сильное.

— Лутошке мечик рано, — сказала Нянька, — малый он ещё.

— Да ни хрена! — возмутился в голос Лутошка. — Курить — малый, любиться с кем — малый, и для мечика малый, а как работать, так большой!

В кухне грохнул дружный хохот.

— На "кобыле" кататься тоже большой, — еле выговорил сквозь смех Тумак.

— А чо? — поддержали его остальные. — Апосля картинок так самое оно.

Тут посыпались такие шутки, что Нянька пообещала укоротить языки болтунам, что без ума пасти разевают.

И уже после всего, вернувшись в свою повалушу, Гаор, вспоминая услышанное, смеялся и крутил головой. Надо же как по-нашенски хлёстко выходит, иное покрепче ихнего получается. Он убрал заделье в сундучок, медленно, предвкушая удовольствие, разделся до белья, лёг и взял газету. "Ну, теперь, — усмехнулся он сам над собой, — пока все не прочитаю, не засну". Газеты за четыре дня, одна воскресная, большая, это ему на полночи. Не проспать бы завтра. Да ни хрена, разбудят! Он перебрал их по датам и начал с самой ранней.

Восторг и упоение самим процессом чтения у Гаора уже прошли, и он читал быстро, сразу выхватывая знакомые и даже близкие теперь названия. Местные сплетни его мало интересовали: управляющие посёлков и сержанты блокпостов были слишком мелкой сошкой даже для местной газеты, а других, рангом выше, он не знал. Хотя… что начальника местной дорожной полиции застукали в обществе сразу двух дорогих проституток — это уже интересно. На проституток нужны деньги, взять их начальник полиции может только с подчинённых, значит, патрульных вздрючат, чтоб те шустрили и штрафовали если не всех подряд, то хоть двух из трёх. Его самого это коснётся более частыми остановками и обысками. С него-то самого взять патрулю нечего, а вот штрафануть из-за него хозяина могут, а хозяйский штраф — это лишняя поездка на "кобыле", так что держи ухо востро, водила, бди, сержант.

Очень довольный собой: какой он умный и с ходу просчитал, что из чего получается, — Гаор отложил просмотренную газету и взял следующую. Оказалась воскресная, толстая, с большой вкладкой "вестей из столицы". Здесь тоже названия ему известны лучше фамилий, но… но… Армонтин?! Чёрт, он же помнит, Кервин из Армонтинов, о нём?! Что?!

Гаор рывком отбросив одеяло сел, а потом встал прямо под лампочкой, будто ему не хватало света.

Разгул преступности… бездействие полиции… конец рода… редактор газеты "Эхо" Кервинайк Армонтин похищен и убит неизвестными грабителями… при попытке ограбления квартиры погибла экономка и мать бастардов… Возможная причина — хранившиеся в доме деньги, предназначенные для выплат сотрудникам… Брехня! Кервин не держал дома деньги, всё было в редакционном сейфе… Похищен и убит… да никакой шпане, даже самой… в голову не придёт похищать Кервина… Похищают для выкупа, а какой выкуп с редактора? Чёрт, когда это было? Пишут как о давно всем известном… ага, вот, месяц назад, и преступники так и не найдены. Но почему конец рода? Ведь у Кервина был наследник, он помнит… стоп, читай сначала и слово за слово, как по минному полю ползи, а не скачи как под обстрелом.

С третьего раза он понял уже всё. Чёрт, никакие это не уголовники, с Кервином расправились совсем другие. Убили. Выстрелом в затылок, ну, это мы знаем, где такие стрелки. И его… как её? А да, Мийра, убили, выбросили из окна, о смерти детей нет, хотя, чёрт, он же помнит, их было трое, наследник и два бастарда, парнишка и совсем маленькая девочка, Кервин их всех растил вместе. Конец рода, остались бастарды, значит, наследника, того большеглазого малыша, тоже убили. Чтобы под корень. Сволочи, зачистили Армонтинов! Да, точно, зачистка. В центре Аргата, днём, сволочи…

Гаор сидел на нарах, зажав в кулаке скомканный лист, и тупо смотрел перед собой. Ничего не было, кроме острой, разрывавшей его изнутри боли. Ничего… ничего… ничего… А вслед за болью медленно и неотвратимо надвигалась серая пустота. Сейчас она сомкнётся вокруг него, и он останется внутри со своей болью, и будет только один выход. Кервин, за что тебя? А то ты не знаешь? Ещё тогда по краешку ходили, где-то оступился и… где-то? Себе не ври. Ты виноват, твоя статья. "Серый коршун". Рабское ведомство журналистов не любит, а тут такое, изнутри его ковырнули. Но… но, значит, Кервин не сдал тебя, и… пуля в затылок. Вместо тебя, за тебя. Ты виноват и больше никто. Весь этот месяц пил, жрал, баб трахал в своё удовольствие, а Кервин… Кервин, друг, прости меня, я же не знал, приду к Огню, всё от тебя приму… Нет, всё не то, тебя матери-владычицы прикрывают, а Кервин беззащитным был. Сам укрылся, а друга под обстрелом бросил.

Гаор понял, что больше не выдержит, и ему сейчас нужно только одно. Слишком близко стоит серая пустота, а ненависть выплеснуть некуда, те, убийцы Кервина, недосягаемы, а здешние, что спят в своих спальнях на хозяйской половине, невиновны. Пусть спят. Чёрт с ними. Но это ему сейчас нужно. Или он и впрямь в разнос пойдет и уже ни на что не посмотрит.

Он встал и как был, не одеваясь, в одном белье, босиком, по-прежнему сжимая в кулаке бумажный комок, вышел из повалуши.

Света Гаор включать не стал и шёл бездумно, но дверью не ошибся. Правда, его ещё хватило, чтобы не рвать её, а постучать.

— Кто там? — спросил из-за двери не так испуганный, как рассерженный голос.

282